— Тогда лучше сядь прямо. Исключим возможность уснуть во сне. Как себя чувствуешь?

— Хорошо, — я снова придвинулась к спинке, подложила подушку и прислонилась, обняв белого плюшевого зайца.

— Что тебе обычно снится? Мы? Руслан? — я мотнула головой, вот кто-кто, а о Руслане я даже ни разу не вспомнила. — Друзья, подруги? Может, тетя Неля?

Мне никто из них не снился.

— Расскажи тогда, как часто тебе снятся сны и что ты видишь?

И тут меня накрыло… Рассказать папе о моих проделках с Вейдом? Как я изворачиваюсь в его руках и прошу поцеловать меня там?

— Ты покраснела? — удивился отец.

— Пап, мне ничего особенного не снится, нечего вспомнить, — отнекивалась я, пряча глаза.

— У тебя появился молодой человек? — смекнул отец и поймав мой взгляд хитро прищурился.

— Не совсем молодой…

— Кора! — ах, черт, я знала этот тон!

— Пап, не надо, только давай без…

— Я несколько раз тебе говорил, что ищи общее с ровесниками. Здесь я мог тебя уберечь, мог защитить, мог вмешаться в твое увлечение профессором Галкиным. Но теперь ты должна сама отвечать за свои поступки.

— Я знаю, пап…

— Не перебивай. Если ты в другой жизни выйдешь замуж за седого старика, что тебя ждет? Подумай, у вас нет ничего общего — вы из разных поколений. Не ищи в партнере отца, влюбляйся в молодых, и живите долго и счастливо.

— Ну, пап, он не мой парень, ясно? Он декан факультета. И я не собираюсь искать тебе замену. Когда влюблюсь, тогда приведу его к вам и сам одобришь моего парня, договорились?

— Вот это моя дочь, — кивнул папа, снова обретя уверенность. — Теперь пойдем к маме, она даст тебе свои советы.

— Пап, отпусти, держишь за руку как маленькую, — хихикнула я.

— Кора, я боюсь отпустить тебя. Обещай, что будешь заглядывать чаще? Думай перед сном о нас с мамой, хорошо?

На глаза непроизвольно набежали слезы:

— Да, па.

ДВАДЦАТАЯ

Утром я проспала. Никто не разбудил, не зашел, не заполнил умывалку водой, не нагрел.

— Хочу быть магом!

Встрепанная, недовольная я влетела в аудиторию по зельям и промахнулась. Незнакомый преподаватель, чужая группа и пара ехидных замечаний в мой адрес.

Я захлопнула дверь и полистала блокнот. История сословий и родовой иерархии. Возможно, сегодня начались занятия по этому предмету. Надо поискать.

— Простите, первый триместр сейчас где занимается?

Проходящий служащий пожал плечами и ушел. Я слонялась по вестибюлю, задавая вопрос снова и снова. Из темного коридора первого яруса северной башни, то есть из личных покоев Вейда, вышла недовольная госпожа Флафель в плотном длинном плаще, и не глядя перед собой, направилась к выходу из Академии.

— Госпожа Флафель! Подскажите, где мне найти своих с первого триместра?

Она развернулась ко мне, ноздри раздулись, губы сжались в тонкую линию и она прошипела:

— Какие они тебе "свои"? Ты никогда своей не станешь, дрянь.

На этой необъятной помощи отвернулась и ушла, со всей силы хлопнув тяжелой дверью.

Кажется, у меня начинаются двухнедельные каникулы.

— Студентка Олева, почему не на занятиях?

О, этот ненавистный и долгожданный голос!

Вейд выглядел очень невыспавшимся, заросшим, волосы в легком беспорядке. Если бы я вчера не досмотрела Сплетника, то решила, что Флафель провела с ним всю ночь, высасывая соки.

— Господин Вейд, я не знаю, в какой башне искать свою группу и никто не может мне помочь.

— Расписание висит у входа в Академию. Подумай зачем.

Лёгкое раздражение этого утра, которое не колыхнулось даже при отповеди Флафель, при его псевдозаботливом ответе проснулось и забурлило.

— Мне как-то неудачно глаза вставили — надо было в уши, тогда бы я и читать ваши закорючки научилась.

Вейд щелкнул языком, а я инстинктивно отпрыгнула.

— Вы щелкнули.

— Да, но не пальцами.

— А.

— Но у тебя сработала реакция — это любопытно.

Я промолчала. Вдруг он захочет удовлетворить любопытство и начнет щелкать пальцами?

— Сейчас поднимайся на четвертый ярус южной башни, а после занятий, или лучше после вечерней трапезы, зайди в мой кабинет, попробуем придумать что-нибудь.

В памяти пронеслись воспоминания о последнем наказании, об удобном широком диване, об искусных ласках декана и…

— Ты что-то еще хочешь, Кора?

— Да-а… Э-э… Нет. Я пойду.

Чуть качнулась, выпрямилась и пошла.

— Южная башня в другом направлении, студентка Олева.

Ладно, еще раз пройду мимо него, подумаешь!

— И где тебя носило? — наехала на меня Ена.

— Ты серьезно? Пока я устраиваю твою учёбу — ты кинула меня. Я проспала, не умылась, не чистила зубы…

— Я заметила, — проговорила Ена.

— Подруга, называется.

Я отодвинулась от нее, не переставая сердиться.

— Могла бы спросить — остаюсь я или уезжаю.

— Ты уезжаешь? — разочаровано протянула я.

Ена хитро улыбнулась:

— Нет. Мы нашли с Сивиллой общий язык… Ну, ты понимаешь.

— Не понимаю, но я так рада за тебя!

— В обед свожу тебя почистить зубы и волосы.

Я скривилась и развернула блокнот, что ж, жизнь налаживается.

Господин Хендрикс пятого сословия родился преподавать снобизм! Если бы этого предмета не существовало, то господин Хендрикс его придумал и преподавал.

То, с каким индюшачьим чванством он расхаживал между рядами и хлопал указкой по рукам не особо внимательным студентам, предвещало тяжелые часы, да что там — дни, его снисхождения к нам, челяди.

— Отдельное занятие мы посвятим необразованной террийке в красном платье, — он подошел к нашему ряду и встал сбоку от меня. — Потому что гостьи нашего мира обязаны проявлять уважение к Королеве и к великим магам.

Я с поспешностью блохи отдёрнула руки от указки.

— Что? Почему ты убрала руки?

— Я думала это такая игра — на внимание и скорость.

Раздались приглушаемые смешки.

— Нет. Это мой метод в запоминании информации. Испытывая боль, маг лучше запоминает полученные знания.

— В отношении меня пока не ясно — маг я или немаг. Думаю, на немагов такой метод не действует.

— Руки!

Я вытянула, но снова отдернула, как только он хлестнул указкой.

— Оно само. Как-то.

— Вилковская, руки, — злобно приказал преподаватель.

Ена с обреченным видом вытянула и получила по рукам указкой.

— Не думай, что на тебя не найдется другой метод. Если господин Вейд позволил вертеть собой, со мной такое не пройдет. Вилковская!

Он снова с размаху хлестнул ей по рукам, так что Ена взвизгнула. Я скрежетала зубами.

— Вилко…

Я протянула руки и он с издевательской улыбкой вложил в удар всю силу.

Что ж, занятия по истории сословий я возненавижу.

Хендрикс до самого вечера практиковал свой метод на всех, кроме Агаты, единственной из студентов превосходящей его по иерархии.

На мой шепот, не вооружить ли Агату такой же указкой для применения метода на самом Хендриксе — получила еще три удара по рукам, причем последний соскользнул и указка полоснула запястья, рассекая кожу.

Я закусила губы от боли и зажмурилась, стараясь удержать слезы, а Хендрикс низко наклонился и прошептал на ухо:

— Я занимаю приоритетное место в твоем списке покровителей. Не пройдет и пары месяцев, как ты будешь просить пощады.

Пока я обдумывала полученную угрозу, занятия закончились, Хендрикс наградил меня очередным тяжелым взглядом и ушел.

— Ена… Я хочу знать принцип выбора покровителя.

Несмотря на то, что Сивилла что-то поколдовала над моими руками во время вечерней трапезы, шрамы и болезненность остались.

— Иди в лечебницу.

— Не могу, меня вызвал Вейд в кабинет сразу после ужина.

— Из-за Асиль? — участливо поинтересовалась Сивилла.

— Вряд ли. А что с Асиль?