— Кора?.. — голос Вейда удаляется от меня, — Кора, что происх…

Осьминог утягивает меня на дно темного океана и я погружаюсь в мучительную разрывающую лёгкие темноту…

— Какого черта она делала в лохани?

— Я приготовил ей горячую воду, она сама попросила.

— Желтоклюв! Вы опустошили полбутылки Амброзии, ты не мог уложить её в постель?

— Мог, хотел, но вы сами сказали, мы пили, черт побери, не виски, а Амброзию!

— Заткнись и уйди. С тобой я поговорю позже, — Вейд разве что не кричал.

Я попыталась вздохнуть поглубже и остановить перепалку, но лёгкие обожгло болью, я закашлялась и сложилась пополам от спазмов.

— Динь? — Нейтас наклонился ко мне, но чьи-то руки приподняли и свесили меня с кровати.

Полностью откашлявшись и отдышавшись, я села и откинулась на подушки. На краю постели сидел сердитый декан, за его спиной маячил Нейтас.

— Что случилось?

— Мне тоже хотелось бы знать, — Вейд был не в духе и постоянно тянул ко мне пальцы и нажимал то на ключицу, то в район солнечного сплетения. Когда я попыталась отмахнуться, он перехватил мои запястья и прижал к матрасу, продолжая другой рукой тыкать в меня.

— Прекратите уже.

— Лучше себя чувствуешь?

Я кивнула и он отпустил, снова взглянул на Нейтаса.

— Ты еще здесь?

Нейтас с тревогой посмотрел на меня, я робко улыбнулась, кивнула ему и он ушел.

— Ты заснула и захлебнулась водой.

— Утонула в ванной?

Вейд чуть помедлив, согласился:

— Можно и так сказать.

— Вы пришли спасти меня?

Теперь декан нахмурился:

— Я пришел наказать тебя за отвратное поведение на балу, за очередной украденный напиток… Карелия, у тебя слабость к алкоголю?

— Вроде нет.

— Тогда у тебя слабость к моему бару?

— Я бы назвала это неуёмным любопытством. Еще в первый раз заметила оранжевые и зеленые напитки…

— Но попробовала синий?

Я промолчала, зачем говорить очевидные вещи?

— Знаешь, что такое Амброзия?

— Да, — у меня было ощущение, что сон повторяется по второму кругу. — Напиток Богов.

— Верно, а еще…

— Нектар любви, — прервала я его.

— Очень хорошо. А о свойствах Амброзии расскажешь? — Вейду не нравилась моя самоуверенность и он решил меня добить.

— Сейчас погуглю, — нагловато произнесла я. Чего уж перед ним лебезить, если он все равно пришел отсыпать наказание.

— Я не уйду, пока не услышу ответа.

— Я хочу спать!

Вейд резко встал и отошел к двери, потом неожиданно ударил кулаком в стену и вернулся ко мне, наклонившись низко к лицу, уперев руки по обе стороны от головы.

— Я частично снял симптомы от напитка, но уверен, что последствия его дегустации станут отличным наказанием, — прошептал он низким голосом. — Только я позволю чуть усугубить эффект.

Я сжалась, ожидая чего угодно, но он всего лишь отстранился, провел надо мной раскрытой ладонью от груди к низу живота не дотрагиваясь, потом подоткнул одеяло, поцеловал руки по очереди, чем ввел в полный ступор.

— Спи, — с затаенной насмешкой улыбнулся он и вышел.

Сегодняшний день просто обязан закончиться.

Я закрыла глаза, прислушиваясь к своему телу. Саднило горло от кашля, немного больно дышать, если пытаться вздохнуть глубоко, еще небольшой дискомфорт внизу живота и…на мне нет белья?

Схватила край одеяла, чтобы проверить, что на мне надето, и не смогла приподнять. Я дергала и оттаскивала одеяло от себя, но оно как вторая кожа обнимало меня, не слезая и не впуская внутрь.

— Чертов засранец! Скотина! Урод…. Ненавижу! — рычала я в дверь, которая в таком состоянии была недосягаема.

Кипя от злости, попыталась дотянуться до низкого столика, на котором стоял бокал с водой, одеяло как цементный мешок надежно удерживало моё голое тело (в этом я теперь была уверена) в постели. Пальцы зацепили ручку бокала и опрокинули его со столика.

— Молодец, Кора! Утром еще полы натирать придется.

Я довольно долго лежала, уставившись в потолок и продолжая попытки засунуть хоть палец под одеяло. Но усталость взяла своё и я уснула.

— Почему так долго? — настроение декана только ухудшилось с момента нашей последней встречи.

— Из одеялка выпутывалась, господин Вейд, — съехидничала я, замечая, как на его лице непроизвольно расплывается улыбка.

— Хотел быть уверен, что ты не пойдешь снова топиться и я смогу приступить к наказанию, — теперь его голос звучал низко с хриплыми перекатывающими нотками.

Я сразу заподозрила неладное и склонила голову набок.

— Уж не собирается ли господин декан воспользоваться служебным положением?

— Ты сама хочешь воспользоваться моим положением? — усмехнулся Вейд, подходя ближе ко мне и ослабляя шнуровку жилета. — Ах, нет. Припоминаю, что ты ведь уже им воспользовалась!

Его настроение снова поменялось, теперь он отлично разыгрывал постановку Достоевского "Униженные и оскорбленные".

— Этим вечером, ты не закончила танец, воспарила непокорным фениксом на глазах миллионов, отказавшись подчиниться мне.

— В конце концов, мы заключили сделку и я всё закончила.

— Я сам определю, где у этого танца наступит конец. Обещал, что это станет последним твоим танцем?

Вспомнив наш с ним разговор перед балом в танцевальной комнате, я нехотя кивнула.

— Тогда растянем удовольствие и будем танцевать до тех пор, пока…

— Снова не упаду к вам в ноги? — уныло догадалась я.

— Да, — он улыбался как чеширский кот, — когда ты сама захочешь быть у моих ног…

— Этот танец будет длиться вечно!

Вейд тихо рассмеялся, расстегнул две верхних пуговицы рубашки, манжеты, закатал рукава. Я сдержанно наблюдала за его приготовлениями и гадала, какое наказание он придумал на этот раз.

— Ты слишком напряжена и сосредоточена на мне, — он медленно подошел и осторожно погладил по плечам, проведя теплыми руками вверх-вниз. Я вздрогнула и вокруг нас стали проявляться очертания его кабинета.

— Не удачное место для моих планов, — оглядевшись, поморщился он.

— Могу пыточную? — тут же предложила я, но он перехватил меня за талию и привлек к себе.

— Не стоит, лучше останемся здесь. Ты что-нибудь чувствуешь?

Удивленно посмотрела на него, меня переполняло много ощущений, но мало что из них я могла ему доверить.

— Вот здесь? — его широкая ладонь скользнула с плеча вниз, задев чувствительную грудь, прошлась по телу и легла на живот ниже пупка.

Меня пробил разряд и я с удивлением посмотрела вниз, на его руку. Мой живот был оголен, ниже шла кромка безнадежно прозрачных шортиков из черных кружев.

В панике, что он заметит моё возбуждение, я задержала готовый вырваться выдох и вскинула руки ему на обнаженную грудь.

— Ты очень быстро избавляешь нас от одежды, — хрипло произнес он в самое ухо. Мурашки побежали по рукам, спине, бедрам, приподнимая волоски в предвкушении удовольствия.

— Бесполезно притворятся, что я тебя ненавижу? — вопрос явно лишний, моё тело само отвечало ему, не заботясь о чести и достоинстве.

Он толкнул меня к дивану, взял руку за запястье и опустил вниз, чтобы я лично убедилась, насколько он сам не контролирует отклик своего тела. Теперь, когда слова и интонации перестали участвовать в танце, мы заговорили языком тел.

Я лежала под ним, пробегала пальчиками от его бёдер до плеч и видела, как он прикрывает глаза и вздрагивает. Он зарывался в мои волосы и кусал мочку, шепча какие-то нежные глупости, потом находил губы и целовал, долго, страстно, превращая игру языков в корриду. Я вытекала из его рук от возбуждения, терлась о бёдра, искала выход накапливающемуся напряжению.

Он отстранял мои руки, не разрешая трогать себя, возвращал на место, когда я старалась поменять положение, пресекал любую инициативу, когда стремилась скорее достичь кульминации и получить такое долгожданное освобождение.

— Еще рано, Кора, потерпи…